ПЯТОЕ ВРЕМЯ ГОДА (часть первая - начало)

Номера в гостинице, как это изначально и предполагалось, были двух и трехместные, и когда Зебра, она же Зоя Альбертовна - классная руководительница десятого класса, отмечая на листке со списком группы, кто с кем будет заселяться в один номер, первой из фамилий парней назвала фамилию Димона, а затем, что-то черкая по листку ручкой, вслед за фамилией Димона назвала фамилию Расима, сердце у Димки сладостно ёкнуло... это было то самое, на что он втайне рассчитывал - чего он страстно желал! Мысленно расцеловав Зебру за её е д и н с т в е н н о п р а в и л ь н о е решение, Димон внешне спокойно посмотрел на стоящего рядом Расима, с трудом скрывая рвущееся из души ликование: десять дней... десять дней жить вместе - в одном номере... кайф!

Собственно, Димка и поехал-то из-за него - из-за Расима, потому как поначалу ехать он категорически не хотел, хотя мать на поездку деньги отстёгивала без разговоров; впрочем, группа и без Димки формировалась вяло - из их класса деньги сдали только шесть человек, и тогда Зоя Альбертовна, чтобы хоть как-то группу укомплектовать, то есть количество человек в группе довести до необходимого минимума; предложила поехать девятиклассникам, из девятого класса деньги сдали еще семеро, в том числе сдал деньги новенький - Расим, - Димка, узнав о том, что Расим едет, буквально на следующий день принёс Зое Михайловне необходимую на поездку сумму, пояснив, что он решил "не отрываться от родного коллектива"... понятно, что истинную причину, почему Димка вдруг решил ехать, никто - ни в классе, ни дома - не знал.

А истинная причина была в том, что Димка... истинная причина была вполне банальна - в том смысле, что ничего необычного в самой ситуации не было: в возрасте, в каком находился Димка, тяготение парней к парням случается довольно часто - с той разницей, что тяготение это в каждом конкретном случае имеет свою интенсивность, или, говоря иначе, свою глубину/продолжительность чувств; у кого-то такое тяготение трансформируется в обычную дружбу, напрочь лишенную каких-либо сексуальных контактов, что встречается сплошь и рядом, а у кого-то это же самое тяготение на пике бушующей гиперсексуальности переходит в полноценные сексуальные акты, что, впрочем, тоже не такая уж редкость - в подростком или юношеском возрасте секс по целому ряду причин чаще бывает не разнополым, а именно однополым, причем сам по себе такой опыт ещё никаким образом не свидетельствует о какой-либо жестко детерминированной сексуальной ориентации, потому как та или иная сексуальная практика ещё не есть свидетельство сексуальной ориентации, и бывает... всякое бывает!

Бывает, что парень на гребне своей бушующей, ищущей выхода сексуальности полноценно трахается, кайфует в формате однополого секса с одноклассником или с другом, а потом это естественное, возрастом обусловленное тяготение вдруг слабеет, исчезает само по себе, и парень, взрослея, всецело переключается на девчонок - женится, растит детей... а бывает наоборот: первый секс у парня случается с девчонкой, и тяготеет он исключительно к женскому полу - полноценно трахается, кайфует с девчонками, а потом в силу каких-то непреднамеренных, случайно сложившихся обстоятельств однажды пробует секс с парнем - и вдруг открывает для себя, что секс с парнем его прикалывает намного сильнее... тоже бывает!

Или в армии парни трахаются между собой, с наслаждением шпилят друг друга в рот и в зад - кайфуют, не будучи голубыми: отслужив, они переключаются на девчонок - влюбляются, женятся... а бывает совсем по-другому: в душе невидимо тяготея к полу своему, парни женятся исключительно потому, что "так надо" - "так делают все"... словом, и сексуальное тяготение, и сексуальная практика не всегда идентичны сексуальной ориентации, тем более в возрасте молодом - в возрасте подростковом, юношеском...

Так вот, что касается Димки... истинная причина была бы вполне банальна, если б не одно "но" - если б в душе Димки, ученика десятого класса, не бушевало пламя никому не видимого пожарища, причиной которого был Расим, парень из девятого класса; он появился в школе в начале учебного года - Димка впервые увидел его на перемене в школьном коридоре, и что-то в груди у Димки в то же мгновение тихо дрогнуло: Димка почувствовал невольно вспыхнувший интерес к стоящему у окна пацану и, еще не зная ни имени этого пацана, ни в каком классе он учится, с трудом удержал себя, чтоб, пройдя мимо, не оглянуться, - Димка втюрился в парня первого взгляда... именно втюрился - по уши влюбился, втрескался, потому как уже на следующий день Димка не шел, а летел в школу с одной-единственной мыслью: он снова увидит этого появившегося в их школе пацана, узнает, как его имя, в каком классе он учится, где он живёт... словом, он узнает про него всё-всё! - так, в одночасье, стройный, хрупкий, но вовсе не субтильный Расим с живо блестящими глазами на симпатичном смуглом лице, сам о том не догадываясь, занял в душе десятиклассника Димки наиглавнейшее место, став предметом неотступных Димкиных мыслей, скрыто бушующих чувств, сладко томящих желаний, фантастических планов, мечтаний, грёз...

Узнал о новеньком Димка всё, что можно было узнать, довольно быстро: оказалось, что Расим попал в один класс с Саней, который хотя и был девятиклассником, но тусовался в компании старшеклассников - в одной компании с Димкой... и потекли, полетели-помчались, потянулись для Димки дни, с утра до вечера наполненные мыслями о Расиме! Это лишь кажется, что всё так просто, а на самом деле... на самом деле даже сойтись с Расимом - начать с ним по-дружески общаться, что могло бы стать началом сближения - оказалось делом почти невозможным: Димка учился в десятом классе, Расим был девятиклассником - они тусовались в школе и вне школы в разных возрастных компаниях, так что никаких точек соприкосновения у них практически не было, а подойти к пацану просто так, ни с того ни с сего обозначить своё стремление к общению - это, как казалось влюбленному Димке, было бы слишком очевидным свидетельством его, Димкиных, чувств, чего Димка никаким образом допустить не мог, потому как чувства, бушующие в его душе, не подлежали публичному обозрению в принципе - в классе Димка заигрывал с девчонками, считался ловеласом, бабником, и никто... ни в классе, ни в школе никто не догадывался, что, заигрывая с девчонками, симпатичный, весёлый, всегда остроумный Димка в глубине души был неравнодушен к парням - мечтал Димка о дружбе и сексе не с девчонками, а с парнями... впрочем, такое происходит тоже сплошь и рядом: к миру, где правит бал лицемерие, каждый приспосабливается по мере необходимости - кто как может, становясь при этом заложниками собственного лицемерия.

Словом, дни летели - текли-тянулись, а Димка, влюблённый в Расима - думавший о Расиме с утра до вечера, изнывал-томился, не зная, как подступиться к парню, чтоб это выглядело и естественно, и непринуждённо... на пути у Димки, тщательно прячущего свою любовь, неодолимой помехой стояла сама любовь! И Димка... неотступно думая о Расиме всё время, Димка мечтал-фантазировал, чтоб случилось что-нибудь такое... ну, например: чтоб Расим попал бы в какую-нибудь беду - и тогда он, Димка, его от беды бы уберёг... или: если б на Расима, угрожая его жизни, напал бы кто-нибудь - и тогда он, Димка, оказавшись рядом, Расима спас бы от неминуемой гибели... или: если бы они вдвоем оказались на необитаемом острове, и тогда... эти "если бы" множились, варьировались и, с обыденной точки зрения, были похожи на бред сумасшедшего: Димка, думая о Расиме, придумывал целые истории с неизменным хэппи-эндом в конце... но разве любовь, не встречаясь с любовью ответной - это не есть у ж е сумасшествие? С обыденной точки зрения... как бы не так! По вечерам - лежа в постели перед сном - Димка привычно приспускал с себя трусы, и мечты его о Расиме тут же наполнялись сладостно ноющим чувством сексуального наслаждения: с упоением мастурбируя, гоняя кулаком вверх-вниз, Димка представлял Расима... точнее, представлял он, в кулаке сжимая член, Расима и себя - как горячо отдаются они друг другу, как страстно они друг друга ласкают... у Димки было хорошо развито воображение - сочинения он писал без каких-либо затруднений, в один присест.

Так - в любовном угаре - пролетели для Димки два месяца... Зоя Альбертовна, или просто Зебра, как называли её за глаза ученики, с трудом собрала группу перед самыми каникулами; о том, что в числе прочих девятиклассников едет Расим, Димка узнал совершенно случайно, когда увидел, как на перемене Расим принёс Зебре деньги. "Ну, и сколько пацанов всего едет?" - стараясь, чтоб голос его звучал нейтрально, тут же поинтересовался Димка, едва Расим, отдав деньги, вышел из класса. Оказалось, что в общей сложности пацанов набралось семь человек: трое из десятого класса плюс четверо из класса девятого; причем, дальше Димка ничего не спросил, а Зебра сама добавила - зачем-то сказала-уточнила, что из девятого класса едут три брата-близнеца, уже сдавшие деньги, и еще этот новенький, который деньги только что сдал... Димка знал, что номера в гостинице предполагались двух и трёхместные - и потому дальше он просчитал почти мгновенно: из его десятого ехали Вовчик, Серёга и Толик - они корешились между собой, вместе ходили в бассейн, и потому наверняка они захотят заселиться тоже вместе, то есть в номер трехместный... братья-близнецы однозначно будут заселены Зеброй вместе... значит, Расим оставался один... а номера в гостинице предполагались трёх и двуместные... это был шанс! "Может, мне тоже поехать?" - проговорил Димка, как бы раздумывая. "Дима! Я целый месяц вас уговаривала... группа уже набралась! Конечно, если ты хочешь... - здесь Зебра, видимо, вспомнила, что она всё-таки, как-никак, Димкина классная руководительница, - если ты хочешь, то... но имей ввиду: завтра я иду в турагенство оформлять документы! Потому, если ты хочешь..."

Назавтра Димка принёс и деньги, и паспорт - потому как это был ш а н с... это был шанс сойтись, сблизиться с Расимом естественно - в силу сложившихся обстоятельств, то есть сойтись-сблизиться без каких-либо явно видимых Димкиных усилий, чтоб потом ни у кого не вызывало удивления, что он, Димка, тусуется с пацаном, не входящим в его, Димкину, компанию, - если всё сложится... если всё сложится-склеится так, как просчитал это Димка, они окажутся вместе по воле Зои Альбертовны, и не нужно будет... не нужно будет выручать Расима из какой-нибудь беды, не нужно будет спасать его от смертельной опасности, не нужно будет его, потерявшего сознание, выносить, прижимая к себе, из горящей школы - все эти сладостно упоительные, но мало что имеющие к реальной жизни мысли-фантазии, ежедневно крутившиеся в пылающем Димкином воображении, были, конечно же, несбыточны в плане своей реализации, в то время как воля Зои Альбертовны, точнее, её решение, кому с кем жить в гостинице - это будет не только реально, но это будет естественно, будет всем понятно... короче, это был не просто шанс - это был обалденный шанс!

И Димка, предвкушая, как он окажется с Расимом вместе - вдвоём в одной комнате, снова и снова просчитывал один и тот же вариант: Вовчик, Серёга и Толик - в трехместном номере... братья-дебилы из класса девятого - в другом трехместном номере... оставались они - для номера двуместного... логика в таком раскладе была железная, так что Зебра просто не могла не увидеть этот единственно правильный, во всех смыслах мотивированный вариант расселения - не могла Зебра сделать как-то по-другому! Не могла!

И - вопрос с расселением парней по комнатам Зоя Альбертовна решила так, как Димка рассчитывал, как он это предполагал... правильно решила этот вопрос! Дальше Димку уже ничто не волновало; не глядя на Расима и вместе с тем почти физически чувствуя его присутствие рядом, Димка мысленно сосредоточился на том моменте, когда они, он и Расим, останутся вдвоём... собственно, с той минуты, как Димка сдал на поезду деньги, он думал о том, как будет с Расимом знакомиться, постоянно - думал об этом в школе, стараясь увидеть Расима на перемене, думал после школы, потому что не думать об этом не мог, думал перед сном...

особенно сладострастно о предстоящем знакомстве Димка думал перед сном, когда, представляя себя с Расимом наедине, он с упоением мастурбировал... теперь все эти сладко томящие мысли были позади, - Димка стоял в гостиничном холле, рядом стоял Расим, судьба в лице Зои Альбертовны распорядилась быть им вместе, и - до их совершенно естественного, непреднамеренного, неизбежного знакомства оставались буквально считанные минуты... сердце у Димки, внешне ничем не отличавшегося от остальных, невидимо билось от счастья, - на душе у Димки было и сладостно, и радостно, и вместе с тем чуточку неуверенно, как если б ему предстоял сейчас какой-то важный экзамен.

Говорят: любовь способна свернуть горы - и, наверное, это так... сколько раз спасал Димка Расима в своих мыслях-фантазиях от самых разных смертельных опасностей! Сколько раз бросался ему на помощь, рискуя собственной жизнью! Сколько раз выручал его из беды! И не Димкина была вина, что на Расима никто не нападал, что никто Расиму не угрожал, что Расим, теряя сознание, не задыхался в горящей школе, не умирал под обломками взорванного террористами самолёта или поезда... случись что, и Димка ради Расима свернул бы горы - такова была сила его любви! И вместе с тем эта же самая любовь - уже не в грёзах-мечтаниях, а в реале - странным образом лишала Димку присущей ему непринуждённости, легкости в общении, делая его, неглупого, компанейского, в меру ироничного шестнадцатилетнего парня, почти беспомощным перед Расимом... было б куда проще, если б Димка, заселяясь с Расимом в одну комнату, хотел бы всего-навсего поиметь Расима сексуально, и не более того, - кто не хочет секса в пятнадцать-шестнадцать лет!

В пятнадцать-шестнадцать лет - в случае умного проявления инициативы со стороны хотя бы кого-нибудь одного - секс двух парней в однополом формате является делом не просто реальным или возможным, а почти заурядным, в чём-то даже обыденным, если иметь в виду его невидимую, но совершенно объяснимую и потому вполне очевидную распространённость среди пацанов, в чьей крови начинают бушевать гормоны... словом, если б всё упиралось в секс, Димка особо не волновался бы - за десять дней совместного проживания у них э т о наверняка получилось бы! Но в том-то и дело, что Димка хотел не только секса - по уши влюблённый Димка хотел от Расима понимания, жаждал взаимных, не менее искренних чувств, и вот здесь-то - при таком непростом раскладе - вмиг всё делалось зыбко и непредсказуемо, порождая у Димки чувство неуверенности, несвойственной ему скованности... было и радостно, и сладостно, и вместе с тем было напряженно у Димки на душе - словно ему, влюблённому Димке, сейчас предстояло сдавать экзамен!

Наконец, все были Зеброй расфасованы - по номерам, кому с кем заселяться, и парни, и девчонки были распределены; и тут, когда стали получать ключи, оказалось, что номера находятся на разных этажах: вся группа в двух и трехместных номерах заселялась на этаже восьмом, сама Зоя Альбертовна селилась в одноместном номере на этаже седьмом, а у Димки с Расимом их двуместный номер оказался один-одинёшенек на этаже девятом, так что Димка, едва это выяснилось, тут же подумал, что даже в этом судьба ему явно благоприятствует, потому как такая пусть даже мизерная отдалённость от всех в какой-то мере невольно снижала частоту посещаемости со стороны одноклассников и одноклассниц, когда начнётся шараханье из комнаты в комнату по вечерам, - Димка уже дважды бывал в подобных поездках и, как это происходит, знал...

короче, мало того, что они будут проживать вдвоём, так ещё и номер их на оказался на отшибе - на другом от всех этаже! Отдалённость эта была иллюзорна, и тем не менее... тем не менее, всё равно это чем-то напоминало необитаемый остров, на котором Димка несчетное число раз воображал себя и Расима, перед сном приспуская с себя трусы... блин, как же классно, как удачно всё начинало складываться - буквально с первого дня! А с другой стороны... разве он, Димка, два месяца раздираемый, распираемый любовью, не заслужил того, чтоб судьба увеличила его шанс на чувство ответное? Заслужил, еще как заслужил!

Они вышли из лифта вдвоём - на своём девятом этаже; из небольшого холла, держа в руках объёмно набитые спортивные сумки, молча шагнули в неширокий длинный коридор, крыльями уходящий в разные стороны; деловито посмотрели, крутя головами, направо-налево.

- Кажется, нам туда... - проговорил Расим, кивком головы показывая направо. - Туда номера пошли увеличиваться...

- Точно! - отозвался Димка, глядя на брелок с ключом; они бесшумно зашагали по ковровой дорожке. - Тебя Расимом зовут? - проговорил Димка, изо всех сил стараясь, чтоб голос его прозвучал как можно нейтральнее. - Правильно? - Димка посмотрел на идущего рядом пацана, изо всех сил стараясь, чтоб во взгляде его не было ничего, кроме естественной вопросительности, соответствующей прозвучавшим словам.

- Да, - Расим, кивнув головой, посмотрел на Димку. - А тебя Димой зовут... да?

- Да, - Димка так же, как Расим, кивнул головой; во взгляде Расима, идущего рядом, была естественная, ситуацией обусловленная готовность к диалогу, к началу общения или, если сложится, к ни к чему не обязывающей дружбе - на время их совместного проживания; и ещё во взгляде Расима Димка прочёл едва уловимое - не подчеркнуто показное, а такое же естественное, возрастом обусловленное - понимание, что из них двоих он, то есть Дима, является старшим, а сам Расим является младшим, что тоже было вполне разумно... причем, назвав идущего рядом Димона, как звали Димку все, по-домашнему Димой, Расим проговорил это слово удивительно мягко и тепло, так что собственное имя в устах Расима показалось Димке чарующей музыкой - у Димки эта Расимова интонация вкупе с устремлённым на него взглядом отозвалась в душе чувством сладко колыхнувшейся нежности... и не только в душе! Как же всё удачно начиналось...

Номер оказался обычным двуместным "пеналом" - с душем и туалетом, двумя стоящими друг против друга деревянными кроватями, двумя стульями, двумя небольшими, подле кроватей стоящими тумбочками... ещё в номере был стол и был шкаф для одежды; словом, никаких изысков в номере не было - всё было простенько, всё было по минимуму... или, точнее сказать, по деньгам.

- Ты на какой кровати спать будешь? - Димка вскинул на Расима по-деловому вопросительный взгляд.

- Не знаю... мне всё равно, - Расим, переводя взгляд с одной кровати на другую, пожал плечами. - А ты на какой будешь?

- Мне тоже без разницы - хмыкнул Димка, и действительно: разницы не было никакой. - Давай, я буду на этой, а ты - на этой, - Димка кивнул головой направо-налево, распределяя места.

- Хорошо, - отозвался Расим, опуская сумку на пол возле своей кровати.

В течение получаса они, распаковывая свои сумки, перебрасывались ничего не значащими словами-фразами - типа "так, еще одни джинсы", "блин, мать второй пуловер мне впихнула", "а в этом пакете что?", "шорты... я в этих шортах на море был - летом у тетки гостил в Туапсе", "глянь, какая футболка... прикольная, да?"... фразы были пусты и, на первый взгляд, совершенно не нужны, но они, проговариваясь легко и звуча непринуждённо, не давали возникнуть пустоте в начинающемся общении... в течение получаса сумки были распакованы - вещи были разложены-развешены, и гостиничный номер приобрёл вид некой обжитости. Последним Димка вытащил из сумки небольшой, на книгу похожий черный футляр, откуда извлёк комп-наладонник.

- Расим, смотри, что я взял... классная штука! Если есть здесь вай-фай, можно будет полазить в интернете... у меня еще фильмы всякие здесь! Потом покажу, как им пользоваться, и ты, если захочешь, будешь брать - будешь пользоваться.

- Хорошо, - Расим кивнул головой, и лицо его тут же осветилось благодарной улыбкой; "если захочешь, будешь брать" - так говорят друзьям, говорят тем, кому доверяют, от кого не отгораживаются стеной отчуждения либо пренебрежения, а потому Расим, которому предстояло жить с парнем-старшеклассником в одном номере десять дней, не мог не оценить великодушие с Димкиной стороны - слова "если захочешь, будешь брать" прозвучали как свидетельство полного доверия, и Расим почувствовать мгновенно вспыхнувшую благодарность Димке за его простоту, за его человеческую нормальность, потому как... по-всякому можно строить отношения: можно, будучи старшим и по возрасту, и в парадигме жесткой школьной иерархии, крутить пальцами, изображать из себя крутизну, а можно совершенно не кичиться ни тем, ни другим, а быть просто нормальным пацаном - быть товарищем или даже другом... Расим улыбнулся Димке благодарно, и улыбка его, обращенная к Димке, отозвалась в душе влюблённого Димки новой волной горячей, рвущейся наружу нежности.

Они были вдвоём, и... будь его, Димкина, воля, он бы сейчас, сию секунду, привлёк бы Расима к себе - прижал бы его, бесконечно желанного, к своему телу, жарко бы стиснул в горячих объятиях, и целовал бы, целовал, целовал, медленно раздевая... всё это было уже, несчетное число раз многократно проигрывалось в Димкином воображении, но то были его одинокие, его сладостные фантазии, где он был и автором, и героем в одном лице - где Расим отдавался ему по первому зову, а сейчас они было в реале, где много чего перевёрнуто с ног на голову, где правят бал другие законы, и потому нужно было не форсировать события, а по-умному распорядиться дарованным шансом - нужно было не испортить всё глупой поспешностью, не наломать дров... словом, нужно было снова и снова всё продумывать - и прежде всего нужно было думать, какую надо создать, смоделировать ситуацию, чтоб подкатиться к Расиму естественно, чтоб не спугнуть его, не ошарашить... так прекрасно всё началось - и началом этим нужно было дорожить, нужно было его развивать и углублять, а не перечеркивать одним нетерпеливым преждевременным движением! Тем более что Расим - Димке казалось, что он это чувствует - был предрасположен к диалогу, к доверительности, к дружбе...

- Дим, а это что? - с удивлением проговорил Расим, открыв дверь в туалет.

- Где? - Димка с готовностью подошел к Расиму - стал позади близко-близко, заглядывая в туалет из-за плеча Расима.

- Ну, вот... ванна какая-то... для чего она? - Расим с недоумением оглянулся - вопросительно посмотрел на Димку.

- Это бидэ, - усмехнулся Димка, который точно так же, как сейчас Расим, два года назад, впервые попав в гостиничный номер, спрашивал об этом у пацанов-старшеклассников, и те, похабно смеясь, популярно и красочно объясняли ему назначение этой "ванны"... тогда, два года назад, номер гостиничный был на четверых, и Димка был в номере номером четвёртым - самым младшим.

- А для чего оно? - Расим, как когда-то Димка, видел бидэ впервые.

- Ну, блин... для баб это - чтоб подмываться, - хмыкнул Димка; Расим отвернулся от Димки - перевёл взгляд на странное приспособление, и Димка, стоящий за спиной Расима, невольно скользнул взглядом по пацанячей шее... кожа у Расима была нежная, матовая - Димка почувствовал, как в паху у него сладостно, горячо потяжелело, и эта горячая сладость тут же невидимо, но совершенно ощутимо полилась в шевельнувшийся член, отчего член стал медленно разбухать, увеличиваться, расти - вопреки Димкиным разумным мыслям о необходимости тактики-стратегии в лепке отношений... у головы была логика одна, а у члена была логика другая, и эти две логики мало согласовывались между собой.

- Прикольно! - Расим рассмеялся. - Ну, и как они это делают? Ну, то есть... как они в этой ванне подмываются?

- Откуда я знаю? - отозвался Димка, испытывая неодолимое желание вжаться невидимо взбугрившимся, отвердевшим членом в Расимовы ягодицы.

- Ну, а нам для чего оно? - хмыкнул Расим.

"Нам - для того, чтоб попки подмывать" - мгновенно возникла в голове у Димки игривая мысль... и, наверное, можно было б сейчас, сказав так, одновременно с этим прижаться пахом к Расимовым ягодицам, округло обтекаемым тонкой джинсовой тканью брюк, но... в невидимой схватке головы и члена голова Димкина одержала над членом победу, и потому сказал - проговорил - Димка совсем другое, объясняя непонятливому девятикласснику, что номера в гостинице не делятся на "мужские" и "женские":

- Может, до нас здесь девчонки жили... или будут жить после нас... это ж, Расик, гостиница! Сам подумай... не могут же они каждый раз эту бабскую ванну то удалять, то снова вделывать - в зависимости от того, кто будет здесь поселяется в очередной раз!

- Ну-да... я чего-то так не подумал! - Расим рассмеялся вновь, снова оглядываясь на Димку. - Меня Расиком бабушка называет, когда летом я езжу к ней в гости... ты сказал сейчас "Расик" - и я сразу вспомнил лето...

- Ну, я не знаю... если не хочешь, чтоб я тебя так называл, я тебя так называть не буду, - проговорил Димка, не уловив, хорошо это или плохо - называть Расима так, как его называет бабушка.

- Почему не хочу? Я просто сказал... называй! Меня в школе Расиком ещё никто ни разу не называл... вот я и сказал. Называй...

Расим проговорил всё это чуть сбивчиво, словно смущаясь оттого, что ему приходится посвящать старшеклассника в сугубо личные вопросы; и вместе с тем ему, Расиму, была приятна такая Димкина предупредительность, как если бы Димка - Д и м а - был ему другом или близким человеком... они стояли так близко, и Расим был так мил своей непосредственностью, что Димке в какое-то мгновение показалось, что если сейчас Расима привлечь к себе - если обнять его, притянуть, прижать к себе, то... Димка не успел ни додумать до конца эту сладостную мысль, ни тем более сделать импульсивное движение в сторону Расима, как вдруг неожиданно раздался стук в дверь, и Димка, от неожиданности вздрогнув, торопливо отступил от Расима, поспешно сделал шаг назад, одновременно с этим на секунду наклонив голову вниз - мимолётно скользнув взглядом по ширинке своих брюк, проверяя, не бугрятся ли штаны в том месте, где сладкой тяжестью каменел напрягшийся член; брюки не бугрились, - тесные плавки, специально купленные Димкой для поездки - для таких вот случаев - прочно прижимали член к паху, скрывая возбуждение.

- Кто-то в гости к нам... - проговорил Расим, не заметивший ни Димкиной поспешности, с какой Димка отступил назад, ни мимолетно скользнувшего вниз Димкиного взгляда. - Открыто!

Дверь бесшумно открылась - и на пороге, в дверном проёме, нарисовалась Зоя Альбертовна.

- Можно, мальчики, к вам? - Зоя Альбертовна шагнула в комнату. - Я уже всех обошла - посмотрела, кто как устроился... о, да вы молодцы! - Зебра скользнула взглядом по комнате. - Вещи распаковали, разложили-развесили... просто умнички! А то зашла в восемьсот восьмой, а Петросян сидит в курточке на кровати, уткнувшись в телефон...

- Петросян - лох, - спокойно проговорил Димка, за спиной Зебры весело подмигивая Расиму.

- Какой Петросян? - обернулась Зебра, с недоумением глядя на Димку.

- А к какому вы заходили? - Димка, в свою очередь, посмотрел на Зебру вопросительно.

- Я имею в виду Леру Петросян - из нашего класса...

- Значит, лохушка, - невозмутимо проговорил Димка, глядя на Зебру смеющимися глазами.

- Дима! Что за выражения... - Зоя Альбертовна запоздало сообразила, что Димка её банально разыграл. - Ты ж воспитанный парень... чтоб такого я больше не слышала!

- Ну, а что, Зоя Альбертовна, не прав я, что ли? Стоило лететь за тысячу километров, чтоб по приезду сразу же уткнуться в телефон... сидела бы дома - лупилась бы дома в телефон! Что - я не прав?

- Ну, прав ты или не прав... в любом случае нужно следить за речью! Договорились?

- Договорились, - улыбнулся Димка, демонстрируя Зебре свою покладистость.

- Ну, хорошо,- Зоя Альбертовна перевела взгляд на Расима. - Как, Расим, твоё настроение?

- Нормальное... даже отличное! - улыбнулся Расим.

-Дима не обижает? - шутливо проговорила Зоя Альбертовна, вновь посмотрев на Димку.

- Нет, - Расим тоже посмотрел на Димку, и улыбка у Расима стала еще шире. - Всё классно!

- Ну, и отлично! Значит, мальчики, так... ужин сегодня будет в семь часов, потому без пятнадцати семь все собираемся внизу - в холле. Без опозданий! Там я скажу о программе на завтра. Всё ясно?

- Ясно! - одновременно - в два голоса - отозвались Димка и Расим, и оттого, что получилось у них это синхронно, непреднамеренно слаженно, они, переглянувшись, тут же рассмеялись; Зоя Альбертовна, покачав головой, улыбнулась - вышло и в самом деле "в один голос"!

- Мой телефон у вас есть... Расим, вбил мой номер? - Зебра посмотрела на Расима.

- Нет, - Расим отрицательно покачал головой. - Сейчас Дима продиктует - я вобью.

- Хорошо. Значит, мальчики, без опозданий - ждать никто никого не будет! - подытожила Зебра, выходя из номера. - Через полчаса собираемся внизу! А я зайду ещё раз в восемьсот восьмой - посмотрю, как у них дела...

Зебра вышла, бесшумно закрыв за собой дверь, и Димка с Расимом, посмотрев друг на друга, друг другу непроизвольно - одновременно - улыбнулись... классно всё начиналось! Член у Димки за те несколько минут, что находилась в комнате Зебра, чуть ослаб, утратив свою сладостно ноющую окаменелость, острота возбуждения миновала - и Димка, глядя на Расима, подумал, что хорошо... хорошо, что появилась Зебра - постучала-вошла, словно ангел-хранитель Димкиного счастья, не дав Димке сделать явную глупость!

Любовь безрассудна - и человек, который влюблен, порой в угаре своей любви перестаёт понимать, как может тот, кого он безумно любит, не разделять его чувств, - человек влюблённый подчас теряет ощущение реальности, и ему начинает казаться, что сила любви его такова, что не ответить на любовь его просто невозможно... вот и Димки в какой-то миг показалось-почудилось, что если он Расима обнимет, то Расим воспримет это соответствующе - на объятие отзовётся объятием ответным... да уж! Не появись Зоя Альбертовна - и неизвестно, что теперь было бы... "идиот!" - подумал о самом себе Димка, только теперь осознавая, как близок он был к тому, чтобы своими руками разрушить только-только зарождающиеся отношения; и ещё подумал, что не надо торопиться, не надо форсировать то, что придёт само... "обязательно придёт!" - в состоянии радостной эйфории подумал Димка, еще не зная, как именно это случится, но пребывая в полной уверенности, что случится это обязательно... потому как по-другому просто не могло быть - теперь, когда они оказались вместе!

Ужин был так себе - пюре, жареная рыба... какая-то запеканка, и ещё - по пирожному... компот или чай - по выбору. Расим сидел отдельно от Димки, причём сидел он за Димкиной спиной, и Димка, за одним столом сидя с Вовчиком, Толиком и Серегой, слушая их, говоря что-то сам, то и дело ловил себя на мысли, что ему хочется обернуться назад - хочется увидеть Расима... После ужина Расим сказал Димке, что он сходит в гости к братьям-близнецам - посмотрит, как устроились в своём номере они, и Димке ничего не оставалось делать, как тоже идти в гости, - сидеть в номере одному было глупо, и Димка, подумав, что всё равно это делать будет нужно, отправился к девчонкам; с Расимом Димка договорился, что Расим, если он будет домой возвращаться раньше, чем Димка, ему, Димке, позвонит, чтоб узнать, в каком номере взять у Димки ключ от номера своего.

Девчонки встретили Димку радостно - и щебетали, щебетали... два часа щебетали, не умолкая, - время пролетело совершенно незаметно. Расим не звонил. Димке хотелось, чтоб Расим позвонил, чтобы он закончил свои посиделки первым, но телефон упорно молчал - и Димка, устав от глупого щебетания, в начале третьего часа своего пребывания в комнате девчонок, наконец, поднялся, говоря, что "пора шагать в свои апартаменты". "Дима, заходи к нам ещё! Завтра приходи! Каждый вечер будем ждать!" - щебетали девчонки, и Димка, девчонкам обольстительно улыбаясь, говорил, что хорошо, что обязательно придёт, в то время как перед его мысленным взором уже неотступно стоял Расима - парень-девятиклассник, который, едва появившись в школе, свёл Димку с ума... теперь они были вместе, жили в одном номере и уже были п о ч т и друзьями, а он, Димка, битых два часа просидел в номере девчонок, привычно изображая ловеласа... пипец, как всё это было и несуразно, и глупо!

Говорят: "человека ведёт судьба"... говорят так в том смысле, что ничто в нашей жизни не бывает случайным - ничто никогда не происходит просто так, и кто-то верит в это, полагая, что действительно в жизни каждого человека всё заранее где-то кем-то расписано и предопределено, а кто-то, наоборот, всё это отрицает, пребывая в твёрдой уверенности, что никакой предопределённости в нашей жизни нет, что каждый сам кузнец своего счастья, и кто здесь прав... как можно узнать достоверно то, чего нельзя ни увидеть, ни потрогать? Димка мог бы ещё посидеть у девчонок в номере полчаса или даже час - девчонки его не гнали, он им, всем троим, втайне друг от друга нравился, но он вдруг решительно поднялся, говоря, что ему "пора двигать в свои апартаменты"; конечно, девчонки своей пустой трескотней за два часа его изрядно притомили, и потому желание их покинуть было вполне объяснимо - и вместе с тем какое-то смутное, непонятное, необъяснимое беспокойство вдруг овладело Димкой, заставив его поспешно покидать номер девчонок...

а дальше, войдя в лифт, Димка по ошибке нажал кнопку не своего - девятого - этажа, а нажал кнопку этажа десятого, и объяснение такой невнимательности тоже было вроде как на поверхности: Димка, входя в лифт, был всецело поглощен мыслями о Расиме - он, влюблённый, хотел видеть Расима, хотел его слышать, а потому по ошибке нажал не ту кнопку... то есть, всё это - и желание улизнуть от порядком надоевших девчонок, и невнимательность при нажатии кнопки этажа в кабине лифта - было вполне объяснимо, точнее, было бы вполне объяснимо, если бы, выйдя из лифта на чужом этаже, он, Димка, не увидел бы Расима... Димка, нажавший не ту кнопку в кабине лифта, увидел Расима там, где его, Расима, не должно было быть, - думая о Расиме, Димка нажал именно т у кнопку, какую нужно было нажать, и вот это-то было уже совершенно необъяснимо... как здесь не поверить в то, что ведёт человека его судьба?

Выходящие из кабины лифта сразу попадали в небольшой холл, из которого вправо-влево уходили коридоры с номерами, - Расим стоял к Димке вполоборота, рядом стояли два чужих парня - тоже к Димке вполоборота, так что Димка их всех троих увидел на мгновение раньше, чем они, повернув головы, увидели его, и - перво-наперво, что испытал Димка, это чувство кольнувшей ревности: Расим - е г о Расим - стоял с какими-то парнями... но уже в следующее мгновение, когда они - все трое - повернули на шум открывшейся двери лифта головы, Димка увидел лицо Расима, и по лицу Расима он тут же понял, что что-то здесь неладно, что-то не так... то есть, всё совершенно не так, как ему померещилось в первое мгновение,- в глазах Расима, устремлённых на Димку, была растерянность и вместе с тем беспомощность, отчего выражение лица Расима показалось Димке каким-то детским, бесконечно милым, щемяще родным, но уже в следующее мгновение, едва лишь Расим понял-осознал, что из лифта вышел Д и м а, взгляд его мигом преобразился, вспыхнул неподдельной радостью, словно Расим подался взглядом вперёд - к Димке... этих мгновений оказалось достаточно, чтоб Димка понял главное: Расима пытаются прессинговать, что-то хотят от него, что-то требуют - помимо его, Расимой, воли... и, едва лишь Димка это осознал-понял, как в то же миг он почувствовал, как кровь прилила к его лицу, а ладони сами собой сжались в кулаки...

Парни, стоявшие подле Расима, смотрели на Димку выжидающе вопросительно; - они, увидев вышедшего из лифта Димку, в первое мгновение, видимо, предположили, что Димка пройдёт, не задерживаясь, мимо, но уже в следующее мгновение они уловили-увидели какие-то им непонятные изменения на лице у замершего Димки, и теперь замерли сами, выжидающе глядя на Димку - не зная, что всё это может значить-означать; Димка, мимолётно скользнув взглядом по лицам парней - мысленно отметив, что парни не старше его, вновь устремил свой взгляд на Расима.

- Расим, что-то случилось? - голос у Димки прозвучал чуть глуховато, так что Димке самому показалось, что голос, прозвучавший в холле, словно не его.

- Вот... пацаны... - Расим растерянно хлопнул ресницами, не зная, как сформулировать ответ.

- Так, всё понятно, - Димка медленно перевел взгляд на парней - посмотрел на одного, потом на другого, чувствуя, как взгляд его непроизвольно - ничуть не наигранно - сам собой наливается свинцовой тяжестью. - Короче, парни... отвалите в сторону!

Тот, что был пониже, чуть прищурился, в свою очередь стараясь изобразить во взгляде полное презрение к Димкиным словам... но вся разница была в том, что парень, сверля Димку взглядом прищурившихся глаз, старался изобразить исходящую от него угрозу, в то время как Димка ничего не изображал - Димка, чувствуя, как горячий ком подкатил к его горлу, лишь крепче сжал кулаки.

- А ты кто? - медленно, "по-блатному", процедил-проговорил тот, что был повыше; глаза его, устремленные на Димку, точно так же сощурились, и тот, что был ростом пониже, то ли демонстрируя перед Димкой их слаженность, то ли просто подражая своему приятелю, так же, "по-блатному" выделяя каждое слово, повторил-проговорил в свою очередь:

Да, ты кто?

- Хуй в пальто! - ни на секунду не задумываясь, отчетливо произнёс Димка, одновременно с этим делая шаг вперёд. - Я сказал вам: отвалите... ну!

По складу характера Димка был парнем мягким - в душе он был фантазёром, был романтиком, но ни то, ни другое в мире, насквозь пронизанном прагматизмом, никаких плюсов Димке принести не могло, и потому и в школе, и в своей дворовой компании Димка не без успеха изображал из себя парня о б ы ч н о г о, то есть в меру отвязного, в меру циничного и прагматичного, временами язвительно-ироничного, чтоб таким образом ничем не отличаться от других, - все эти качества, Димке не свойственные, были своеобразным пропуском в мир, где протекала внешняя - тусовочная - жизнь, без которой тоже никак было нельзя... потому, делая шаг вперёд с накрепко сжатыми кулаками, чувствуя, что его сейчас ничто не остановит, Димка сам удивился собственной ненаигранной решимости, в один миг всколыхнувшейся, в один миг созревшей в его душе, - такого с ним никогда еще не было... он несчетное число раз спасал Расима от разных опасностей, выручал его из различных бед, но всё это проигрывалось в его воображении, а теперь Расим - е г о Расик - был рядом, всё было в реале, и Димка не столько понимал-просчитывал, сколько всем своим существом ощущал-чувствовал, что сейчас он этих двух гопников, посмевших к Расиму пристать, просто-напросто разорвёт на части... причём, если в этом и было animus rem sibi habendi, то оно было лишь отчасти, потому как любовь Димкина была неизмеримо больше.

- Ты что - угрожаешь нам? - проговорил тот, что был повыше, ещё пыжась, изо всех сил стараясь демонстрировать перед Димкой исходящую от него угрозу, но что-то в нём неуловимо дрогнуло - в интонации голоса, во взгляде устремлённых на Димку наглых глаз мелькнула неуверенность; гопники, стоявшие перед Димкой, в конечном счете лишь изображали из себя парней крутых или даже отмороженых, в то время как от Димки исходила угроза вполне реальная, неподдельная, так что гопники не могли не почувствовать, мысля присущими им категориями, кто именно здесь, в холле, из них троих является настоящим отмороженым.

- Я вам, суки, не угрожаю - я вас конкретно сейчас урою... - медленно проговорил Димка, одновременно с этим делая шаг вперед; Димку совершенно не заботило, какое впечатление он производит, и в этом тоже была его сила - было его неоспоримое преимущество: Димка не угрожал, а просто предупреждал, ч т о он сейчас сделает.

И - гопники дрогнули: переглянувшись, они отступили от Расима в сторону, медленно попятились назад, к коридору, не спуская с Димки настороженных взглядов.

- Мы тебя ещё встретим, - обещающе проговорил тот, что был пониже. - Ты ещё пожалеешь...

Димка не отозвался, - едва гопники попятились - едва стало ясно, что они капитулируют, он в ту же секунду перевел взгляд на Расима... что ему были какие-то гопники! Перед ним стоял Расим - единственный, кто был для Димки по-настоящему значим... между тем, спонтанно вспыхнувшая в Димке ярость произвёла впечатление не только на гопников, которые видели Димку впервые, ничего про него не знали, а потому могли запросто решить-подумать, что Димка - полный беспредельщик, но эта неподдельная, нешуточная ярость произвела ничуть не меньшее впечатление также на Расима, который, не двигаясь с места, смотрел на Димку широко открытыми, совершенно перепуганными глазами...

- Ну, чего ты стоишь? Поехали... вниз поехали - домой, - как можно спокойнее проговорил Димка, нажимая кнопку вызова лифта.

Лишь выйдя из лифта - шагая рядом с Расимом по коридору к своему номеру, Димка почувствовал, как его медленно покидает напряжение - словно разжимаются невидимые тиски, возвращая тело и мысли в прежнее русло... никогда с ним такого ещё не было - ни разу в жизни он не испытывал такой оглушающей ярости! Ну, то есть... получалось, что он сам не знал, на что он способен! Ведь если б гопники оказались действительно беспредельщиками - если б они не поджали хвосты, а на Димку бы кинулись, он ведь, Димка, не отступил бы... однозначно не отступил бы!

- Чего они от тебя хотели? - Димка покосился на Расима, виновато шагавшего рядом, и сердце у Димки вмиг наполнилось прежней щемящей нежностью.

- Они хотели, чтоб я пошел в их комнату - чтобы дал им на время свою "симку"... - глядя на Димку, Расим виновато хлопнул ресницами.

- Зачем? - Димка, замедлив шаг, непонимающе приподнял брови. - Нах им нужна была твоя "симка"?

- Не знаю... они сказали, что им надо куда-то позвонить, но позвонить надо так, чтоб звонок был как бы с чужого телефона, а номер, куда им надо было звонить, они не помнили - и потому им нужно было мою "симку" вставить в свой телефон... сначала просто просили, чтобы я шел к ним - чтобы дал им свою "симку", а потом стали требовать, чтоб я шел... вот, и здесь появился ты - вышел из лифта...

Рассказывая - объясняя Димке, что хотели от него незнакомые парни, Расим всё время смотрел на Димку виновато, понимая, что это из-за него, из-за Расима, Димка только что был готов подраться с чужими парнями - и потому, наверное, при словах "и здесь появился ты" виноватость в глазах Расима мгновенно сменилась искренней благодарностью - Расим, сам того не сознавая - о том не думая, смотрел на Димку с неподдельной теплотой... ну, то есть, с неподдельной благодарностью.

- Ну-да, и здесь появился я... - хмыкнул Димка, мысленно удивляясь, как всё это могло совпасть... как всё это удивительным, непостижимым образом совпало! - А ты как попал на чужой этаж? Там же наших нет вообще...

- Ну... я на лифте катался, - запнувшись, проговорил Расим.

- Что ты делал? - Димка невольно остановился. - На лифте катался?

- Ну, просто... выходил на каком-нибудь этаже - потом снова входил... пацаны так тоже катались.

- Какие пацаны? - Димка, с удивлением глядя на Расима, снова приподнял брови.

- Ну, наши пацаны - мои одноклассники... мы сначала все вместе катались, а потом они все свалили - им надоело, а я ещё пару раз решил прокатиться... вышел на десятом, а там эти - говорят мне: "Постой! Нам нужна твоя помощь..." Вот... а потом они стали требовать "симку"...

- Блин, на лифте катался... ты что - маленький? - Димка, глядя на Расима, невольно улыбнулся; Димка улыбнулся, с трудом скрывая под лёгкой, совсем не обидной иронией рвущуюся из груди нежность; в улыбке не было ничего уничижающего, и Расим, мысленно переведя дух, с облегчением подумал, что Д и м а на него не злится... это, и только это, было для Расима сейчас самым главным! И еще Расим подумал, что Д и м а в их совместном проживании в одном номере отныне является однозначно старшим, а он, Расим, является младшим... это возникшее ощущение, кто старше, а кто младше, не имело никакого отношения ни к возрасту, ни к школьной иерархии, а было продиктовано глубинным, исключительно личностным восприятием Д и м ы после всего, что случилось-произошло на десятом этаже.

- Значит, ты вышел из лифта, а там эти гопники - в холле стоят... и они тебя стали просить, чтобы ты пошел в их номер - чтобы там им дал свою "симку"... - проговорил Димка, вставляя в замочную скважину ключ... и тут вдруг до Димки дошло, Димку осенило, чем это всё могло быть на самом деле - чем могло это всё обернуться, если б Расим пошел с ними в их номер! А что? Очень даже легко... запросто! Всё равно что обоссать два пальца...

Димка, поворачивая ключ в замке - не глядя на Расима, стоящего рядом, в одно мгновение представил, как в номере, заломив Расиму руки, его валят ничком на кровать, как, удерживая его, с него торопливо стаскиваю, сдёргивают джинсы, как, поочерёдно наваливаясь сверху, его сладострастно насилуют - трахают в зад, возбуждённо сопя, стараясь проникнуть как можно глубже... всё было б именно так! Что - мало, что ли, таких случаев? "Симка" - это был лишь предлог, и... вполне возможно, что в номере, куда эти двое пытались Расима зазвать, могло б оказаться ещё два-три человека, точно таких же гопника, и тогда они все... поочерёдно - все... подушкой накрыв Расиму голову, чтоб заглушить его стоны-крики, они б отымели Расима вместо девчонки, утоляя своё молодое желание... и - что?

Расим побежал бы жаловаться Зебре - поспешил бы рассказывать Зое Альбертовне о сотворённом насилии, о том, что его, пятнадцатилетнего парня, только что отымели, оприходовали в зад? Ни за что бы не побежал! Пережил бы всё это молча, и - никто ничего никогда не узнал бы... мало, что ли, таких случаев? Димка представил всё это в одно мгновение - вообразил, как Расима насилуют, как его, голого, в очередь трахают, содрогаясь от наслаждения, и у него, у Димки, на миг потемнело в глазах: если бы... если бы он подумал об этом в холле - если б он догадался, что именно хотели эти ублюдки сотворить с Расимом, он так просто их там не отпустил бы, - открывая дверь в номер, Димка почувствовал, как у него поднимается, жаром наливается в плавках член...

Возможно, всё было б совсем не так, окажись Расим в номере гопников: никто бы Расима к сексу не принуждал - никто б его там не насиловал... а с другой стороны: ведь для чего-то ж они Расима в свой номер тянули - что-то они от Расима хотели, - история с "симкой" казалась правдоподобной, но...говорят: "у голодной куме одно на уме" - и Димка, подумав о том, что Расима хотели банально отыметь, тут же уверовал в это предположение, как если б это был доказанный факт... ну, а что - мало, что ли, бывает случаев, когда парни принуждают к сексу не девчонок, а парней?

Или - вместо девчонок трахают, или, лишь говоря, что "вместо девчонок", на самом деле трахают потому, что с парнями им больше нравится... парни принуждают, насилуют парней - немало таких случаев бывает! Заманили б Расима в свой номер, навалились бы на него, одного, вдвоём... или даже втроём-вчетвером... отымели б по полной программе - сзади, спереди... и - никто б ничего не узнал... никто б не узнал! Димка смотрел на Расима, задом к нему склонившегося над своей дорожной сумкой, и член у Димки снова был наполнен сладостно ноющей твердостью... член снова стоял колом - и снова это было совершенно незаметно: тесные, плотно обтягивающие плавки, скрывая Димкино возбуждение, надёжно прижимали член к мошонке.

Время было ещё не позднее - был всего лишь двенадцатый час, но день выдался суматошным и напряженным, так что не только Расим, но даже Димка почувствовал, как усталость пеленает движения... Говоря себе, что нельзя хотеть всё и сразу, что программа на день сегодняшний выполнена полностью - он с Расимом живёт в одной комнате! - и что теперь, когда всё так сказочно сложилось, торопить события не следует, чтобы всё не испортить, Димка решил, что он начнёт думать-искать подходы к Расиму завтра с утра... это у гопников, блять, всё просто, а у Димки в душе неизбывным томлением плавилась нежность - и хотелось ему... хотелось Димке, чтоб Расим его так же любил, как он, Димка, любил его - Расим... в то, что Расим не отзовётся, не откликнется на его чувства, влюблённый Димка просто-напросто не верил, - теперь, когда они были вместе, когда жили вдвоём в одной комнате, нужно было лишь правильно, по-умному распорядиться этим дарованным шансом! А значит - нужно было не спешить, не торопиться, а сделать всё так, чтоб у Расима запела душа, чтоб Расим понял, что всё это не просто так... чтобы он и понял, и почувствовал, какое это счастье - и любить, и быть любимым... какое это упоительное счастье! Вот что нужно было ему, Димке, сделать! Оставалось лишь придумать, к а к это сделать...

Димка сходил в ванную комнату - сменил плавки на свободные короткие трусы... становиться под душ никакого желания не было, тем более что утром - дома - Димка душ принимал, под душем плескался... ну, и не очень он запылился - за один-единственный день, - выйдя из ванной, Димка неторопливо прошел в трусах к кроватям, стоящим одна против другой... в свои шестнадцать десятиклассник Димка был рослым, крепко сбитым - и при этом хорошо сложенным, по-юношески стройным, так что фигурой своей он нравился не только девчонкам, но даже самому себе, - остановившись перед сидящим на кровати Расимом, Димка коротко проговорил:

- Что делаешь?

Расим, оторвав взгляд от монитора телефона - поднимая вверх голову, скользнул по Димкиной фигуре взглядом:

- Эсэмэски посылаю... бабушке и маме, - Расим, глядя Димке в глаза, улыбнулся. - Сообщаю, что всё хорошо... ты уже спать собрался - спать будешь?

- А ты что - спать не хочешь?

- Хочу, - отозвался Расим. - Ещё две минуты - ещё эсэмэску отправлю... я быстро!

- Я что - тороплю тебя? - хмыкнул Димка. - Отправляй...

Откинув в сторону тонкое одеяло, Димка плавно повалился на кровать - и тут же, натянув одеяло до подбородка, повернулся набок, чтоб видеть Расима, сидящего напротив, - вновь склонив голову над телефоном - шевеля губами - Расим писал эсэмэску... видимо, тонкие длинные пальцы Расима, скользящие по телефонной клавиатуре, то и дело ошибались, потому что Расим, то и дело останавливаясь, непроизвольно дёргал бровями, на миг закусывал губы, что-то соображая, затем, сообразив, снова начинал шевелить пальцами, беззвучно складывая из букв слова... лежа в постели, Димка смотрел на Расима, сидящего в двух метрах от него, смотрел, как Расим пишет эсэмэску, и сердце Димкино плавилось от неизбывной нежности, - Димка сам не знал, что особенного было в этом Расиме, и вместе с тем даже просто смотреть - просто видеть - этого пацана было для Димки уже в кайф... глядя на Расима, Димка вдруг поймал себя на мысли, что сейчас, в эти самые минуты, он совсем не думает о сексе - он, в Расима влюблённый, смотрел на Расима, любовался им, сидящим напротив, и этого было вполне достаточно для ощущения полного счастья...

но - только Димка так подумал, как в тот же миг он почувствовал между ног сладко шевельнувшееся томление, тут же невидимо заструившееся в член, стремительно наполняя член горячей твердостью, - желание секса с Расимом никуда не делось, оно никуда не исчезало и не пропадало - оно, это желание, лишь затаилось на время, чтобы властно, неодолимо напомнить о себе сладостно каменеющим в членом... а может, это был уже успевший сформироваться условный рефлекс? - ведь дома, в течение двух последних месяцев о Расиме думая, Димка перед сном регулярно мастурбировал...

ну, то есть, он делал это перед сном в постели, делал систематически - и теперь точно так же, как дома, его член привычно запросился в кулак, требуя неотъемлемой ласки? Или, может быть, это было всё вместе: первая, душу заполонившая любовь - парень, сидящий рядом... неутолимая жажда секса - неистребимое стремление снова и снова испытывать самое главное в жизни удовольствие... желание мастурбировать в постели перед сном - как условный рефлекс, сложившийся за два месяца сладострастных погружений в кайф... может - это всё было вместе? Впрочем, как бы это всё ни объяснялось, а только член в трусах у Димки, лежащего под одеялом, стал стремительно напрягаться, наполняясь сладостным зудом юного желания...

Расим был рядом - сидел напротив, склонив голову над телефоном... он был близок пространственно, но эта близость в пространстве сама по себе не делала Расима ближе в плане ответной - взаимной - любви, то есть в том смысле, в каком жаждал этого влюблённый Димка: близость в пространстве сама по себе ещё ничего не значила; дома Димка, о Расиме думая-мечтая, мысленно делал с Расимом всё, что хотел: в своих жаром полыхающих фантазиях Димка страстно, запойно целовал Расима, раздевал его, тискал, мял... в мечтах, сопровождаемых неутомимо снующим кулаком, Димка неутолимо любил Расима, и это было легко - любить, фантазируя и мечтая; а теперь Расим сидел рядом - был близок Димке в пространстве, но эта пространственная близость была обманчива, отчасти даже коварна, потому как в смысле любви ответной она не только не облегчала, а скорее усложняла путь к реальному сближению: одно дело - когда ты преодолеваешь этот путь в своих фантазиях, где ты сам себе режиссёр, и совсем другое дело - когда этот же самый путь надо проходить в реале, где все твои устремления-желания реально зависят от желания-нежелания другого...

Возможно, Димка, отчасти склонный к рефлексии, всё чересчур усложнял, но тогда усложнял всё это не он, точнее, усложнял не столько он, сколько усложняла его сильная, страстная, неподдельно искренняя любовь - любовь, не смеющая проявить себя с той лёгкостью, с какой она проявляется у парней, влюблённых в девчонок... если б Расим был девчонкой! Понятно, что если б Расим был девчонкой, всё был б совсем по-другому - всё было б намного проще... неизмеримо проще! Но в том-то и было всё дело, что Димка любил Расима не вместо девчонки, а любил Расима именно как парня, и никак иначе - любил как парень парня... в этом было всё дело! То есть, дело было в самой любви, не смеющей назвать себя открыто и потому требующей каких-то ухищрений со стороны любящего, чтоб любовь его была воспринята адекватно, - Димка, незаметно скользнув под одеялом рукой в трусы, невидимо сжал, стиснул, сдавил ладонью сладко напрягшийся член, одновременно с этим внешне спокойно, ничуть не сладострастно глядя на сидящего напротив Расима; понятия не имевшего о Димкиных чувствах - о той неподдельной, тщательно скрываемой страсти, что негасимым огнём пылала в юной Димкиной душе...

- Всё... послал эсэмэски, - подняв голову, Расим вскинул на Димку блестящие, как угли, глаза. - Будем спать?

- Будем, - словно эхо, отозвался Димка, невидимо сжимая под одеялом напряженно твёрдый член... это был замкнутый круг: с одной стороны, влюблённый Димка боялся проявлять какую-либо инициативу, чтоб не испортить только-только начавшие складываться отношения, а с другой стороны, Димка хорошо понимал, что само по себе, то есть без его, Димкиной, инициативы, ничего не сделается - ничего не будет.

Расим пружинисто встал с кровати - положил на тумбочку телефон, быстро повернулся к Димке спиной, деловито откинул в сторону одеяло и тут же, вновь поворачиваясь к Димке лицом, энергично потянул с себя песочного цвета тонкий свитер, - Димка, глядя на то, как Расим раздевается, невольно затаил дыхание... а Расим, бросив снятый свитер на стул, так же деловито расстегнул брючной ремень, потянул с себя вниз, ни на миг не задумываясь, джинсы - снял их, спокойно выпрямился, оставшись в облегающих тело голубых хлопчатых плавках-трусах, - Димка, глядя на Расима, изо всех сил старался, чтоб взгляд его был спокойным, отстранённым, в э т о м смысле нисколько не заинтересованным - ничего т а к о г о не выражающим... ростом Расим был чуть ниже Димки и, в отличие от Димки, был уже в плечах и в бедрах - он был тоньше Димки, однако в фигуре его не было ни хлипкости, ни субтильности... в фигуре Расима не было угловатости - наоборот, изящная плавность линий делала Расима не просто стройным, а гибким, дразняще податливым... бесконечно желанным! Плавки у Расима выпукло оттопыривались - округлённо выступали вперёд, укрывая, судя по всему, вполне приличное пацанячее "хозяйство"... не счесть, сколько раз влюблённый Димка в своих упоительных мечтах-фантазиях жарко ласкал руками и губами то, что было сейчас скрыто под плавками!

- В душ не пойдёшь? - глядя Расиму в глаза, неожиданно для себя проговорил Димка, прилагая невидимые усилия, чтобы взгляд его не устремился вниз - туда, где у стоящего в полный рост Расима плавки маняще бугрились округлой выпуклостью...

- Нет, - отозвался Расим, ничуть не удивившись Димкиному вопросу... ну, а чего было удивляться - чего особенного было в этом вопросе? Д и м а спросил про душ... ничего необычного в этом вопросе не было, и - глядя Димке в глаза, Расим тут же с улыбкой легко пояснил-добавил, не вкладывая в свои слова никакого скрытого смысла: - Ты ж не ходил... я - как ты!

Объясняя своё нежелание идти в душ тем, что Димка в душ тоже не ходил, Расим произнёс последние слова как бы в шутку - типа перевёл стрелку с себя на Димку, и вместе с тем в этих шутливо сказанных словах отчетливо прозвучало вполне очевидное признание за Димкой неоспоримого старшинства: проговорив "я - как ты!", Расим тем самым невольно обозначил свою готовность видеть в Димке не просто старшего, а такого старшего, на которого хочется равняться, которому хочется во всём соответствовать...

в этой готовности Расима видеть в Димке именно такого старшего не было ничего необычного или странного: в том возрасте, в каком пребывал Расим, многие пацаны вольно или невольно ищут себе того, кто мог бы стать для них кумиром, образцом для подражания... ну, и чем был плох в этом качестве - пусть не кумира, а просто примера для подражания - старшеклассник Д и м а? Тем более что он, старшеклассник Д и м а, был рядом... Понятно, что т а к о е отношение к Димке у Расима никогда бы не появилось, если бы он, Расим, не почувствовал Димкино расположение к себе, проявляющееся в самых разных мелочах... а ещё этот малопонятный, неприятный случай на десятом этаже, когда к нему, к Расиму, пристали-докопались чужие парни, - ведь если б не Д и м а, оказавшийся рядом... парень, в трудную минуту небезучастно оказавшийся рядом, - разве этого мало?

Не зная истинную причину т а к о г о Димкиного отношения к себе - не имея ни малейшего понятия о тех чувствах, что бушевали в Димкиной душе, Расим решил, что Д и м а сам по себе отличный, классный парень а потому и к нему, к Расиму, отнёсся по-доброму, - именно так решил Расим! Потому-то, объясняя своё нежелание идти в душ тем, что Димка в душ не пошел тоже, Расим невольно выразил своё отношение к Димке в целом - выразил короткой, но ёмкой фразой "я - как ты!", тем самым с готовностью признавая за Димкой не только старшинство на время из совместного проживания в одном номере, но и высказывая таким завуалированным образом затаённое желание стать для Димки настоящим другом... если, конечно, получится - если Д и м а захочет, чтоб он, Расим, стал для него настоящим другом.

"Я - как ты!" - произнёс Расим, и Димка, глядя Расиму в глаза, не мог не почувствовать в этих шутливо произнесённых словах скрытую симпатию, - сердце у Димки, невидимо дрогнув, невидимо рванулось в сторону Расима... и - то ли во взгляде Димки на миг прорвалось-промелькнуло что-то такое, для Расима непонятное, что Расима смутило, то ли Расим смутился сам по себе, почувствовав в собственных словах скрытое желание ещё больше понравиться старшекласснику Д и м е, а только, вдруг стушевавшись, он торопливо, поспешно развернулся, готовый побыстрее юркнуть в постель - под одеяло.

- А свет выключать? - хмыкнул Димка, тут же скользнув взглядом по небольшим и вместе с тем сочно, округло оттопыренным полусферам Расимовых ягодиц, обтянутых голубыми плавками-трусиками.

- Блин! В самом деле... - Расим, не успевший оказаться в постели, быстро метнулся к двери - к выключателю, и Димка, глядя, как под тонкой тканью трусов сочно-упругие ягодицы Расима, словно играя друг с другом, чуть заметно содрогаются, с силой сжал под одеялом сладостно ноющий напряженный член, почувствовав, как вокруг его туго стиснутого ануса сладко закололи-заплясали тысячи невидимых иголок... свет погас - и на мгновение комната погрузилась в абсолютную, совершенно непроницаемую тьму. - Ничего не видно, - засмеялся Расим в темноте. - Вообще ничего не вижу...

- Иди на мой голос, - деловито проговорил Димка, и тут же - вслед за словами, сказанными вслух - он мысленно взмолился, сладострастно сжимая, тиская под одеялом жаром налитый несгибаемый член: "иди ко мне!"; на какой-то миг Димка подумал, что так - именно так! - сейчас и должно случиться, должно произойти: Расим в темноте подойдёт к его кровати, протянет, ничего не видя, руки, он, Димка, в шутку потянет его на себя, и они... что - разве не может так случиться, не может так произойти?

- Я уже вижу, - отозвался Расим, медленно двигаясь в темноте.

- Ты не Расим, а просто... навороченный прибор ночного видения! - рассмеялся Димка, в чуть прояснившейся темноте наблюдая за смутным, едва различимым силуэтом парня, медленно плывущего от двери к кроватям.

- Ну! - рассмеялся Расим. - Глаза привыкают за пару секунд, и можно... вполне уже можно ориентироваться! - Расим, подойдя к своей кровати, повалился на постель.

Какое-то время они молчали... да и о чём было говорить? Расим ничего не спрашивал, а Димка... старшеклассник Димка, лежа на боку под одеялом - всматриваясь в едва видимого пацана-девятиклассника, лежащего в постели напротив, был в том состоянии, когда хотелось не говорить, а действовать... и Димка, будь он сейчас дома, уже бы привычно д е й с т в о в а л: уже были б приспущены или даже сняты совсем трусы, уже ходила бы ходуном рука, доставляя своим характерным движением вверх-вниз неистребимо желанное, всегда желаемое наслаждение, - будь Димка один, он бы уже кайфовал - уже бы с чувством, с упоением мастурбировал, думая о любимом Расиме... но сейчас он был не один - всего лишь в каких-то двух метрах от него в своей постели лежал Расим... и на нём, на Расиме, были одни хлопчатые плавки-трусики, которые можно было б сейчас стянуть, сдёрнуть с бёдер в одно мгновение... или нет, наоборот: он бы стягивал плавки с Расима медленно-медленно, предвкушая, наслаждаясь каждым мигом ощущения сбывающейся мечты, - Димка, лёжа в темноте, бесшумно сжимая, сладострастно стискивая под одеялом напряженный член, снова был на распутье... с одной стороны, неотступно думая о Расиме в течение двух месяцев, Димка столько раз проигрывал, зримо проживал в своём воображении сцены их страстной в з а и м н о й любви, что сейчас - именно сейчас, когда они, оба раздетые, лежали в такой близости друг от друга! - возбуждённому Димке казалось, что Расим a priori готов вспыхнуть, загореться, заполыхать ответным чувством, - лежащий в постели Расим был так ощущаемо близок, что поневоле казался Димке не просто доступным, а безоглядно готовым тут же откликнуться, отозваться на проявление его, Димкиных, чувств... словом, с одной стороны - влюблённому Димке хотелось, ни секунды не медля, встать, подойти к постели Расима, страстно, горячо обнять его, скользнуть, нырнуть-юркнуть к нему под одеяло... всё было так понятно, так естественно, так желаемо, и это было - с одной стороны; а с другой стороны...

Влюблённый Димка, с упоением мастурбируя перед сном дома - каждый раз неизменно представляя свою любовь с Расимом, мысленно проникая в Расима, из раза в раз сладострастно трахая его, с воображаемым наслаждением каждый раз подставляя ему сам, вместе с тем так долго лелеял в душе это п р о с т о о б щ е н и е, что теперь, когда так удачно, так сказочно всё сложилось, когда они самым естественным образом оказались вместе... да, теперь нужно было не торопиться, не лезть напролом, а быть максимально разумным - разумным в том смысле, чтоб поспешностью не разрушить, не зачеркнуть складывающиеся отношения... то, что отношения у них складывались, Димка чувствовал, и нужно было хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть отношения эти развить, закрепить, для начало сделать их п р о с т о дружескими, доверительными, по возможности максимально предрасположенными к проявлению п о д л и н н ы х чувств, а уж потом...

ждать этого "потом", когда лежащему в темноте возбуждённому Димке казалось всё таким осуществимым уже сейчас, не было никаких сил, но и лезть напролом тоже не годилось, не нужно было - это Димка, в темноте возбуждённо тиская, сжимая, чуть поддрачивая под одеялом напряженный член, хорошо понимал; и потому, поколебавшись некоторое время на своём р а с п у т ь е, он решил не дёргаться, не торпедировать события: "спи!" - мысленно приказал себе Димка, волевым усилием заставляя себя извлечь руку из трусов; можно было бы встать - в темноте пройти в туалет и там, закрывшись, по-быстрому кончить, избавиться от сладко давящего, гудящего в теле напряжения, слить своё неуёмное возбуждение в унитаз, как это он делал иногда дома, когда не было сил тереть до вечера, а дома кто-нибудь был...

можно было б и сейчас подрочить в туалете, но, во-первых, рядом был Расим, а во-вторых, делать это наспех Димке не хотелось, и потому, секунду поколебавшись, мысль о туалете Димка также отбросил, отмёл: "отбой, солдат!" - не без иронии подумал Димка, мысленно обращаясь к своему члену, липкой залупившейся головкой вздыбившему под одеялом трусы; "спи!" - уже не себе, а члену приказал Димка, подсовывая руки под подушку - надеясь побыстрее уснуть сам.

- Дима, ты спишь? - раздался в темноте негромкий, неуверенный голос Расима, и у Димки на миг от этого голоса, к нему обращенного, сладко защемило на сердце... на миг показалось, почудилось Димке, что Расим сейчас скажет... в темноте ему скажет... что он скажет?

- Засыпаю, - отозвался Димка. - А что?

- Я хотел тебя спросить... - Расим, не закончив фразу, умолк, словно тут же засомневался, не зная, спрашивать ему или нет.

- Спрашивай, - проговорил Димка, изо всех сил стараясь, чтоб голос его звучал в темноте как можно спокойнее.

- А ты... ну, когда мы катались - когда ко мне пацаны докопались... ты сам на десятый этаж зачем заехал?

- Тебя искал, - не задумываясь, отозвался Димка; он проговорил это внешне спокойно, ни на миг не задумавшись, как если бы он действительно искал Расима... а с другой стороны, разве это было не так - разве, нажимая в лифте кнопку не своего этажа, он в то мгновение момент думал не о Расиме? "Тебя искал"... а кого он, Димка, мог ещё искать?

- Меня? - голос у Расима неуловимо дрогнул, и Димке показалось... точнее, ему почудилось в голосе Расима что-то тёплое, благодарное, затаённо радостное - как если б Расим, уточняя-переспрашивая, в темноте невольно улыбнулся от ощущения мимолётного счастья: "меня?"

- Тебя... а кого же ещё? - хмыкнул Димка, не столько осознавая, сколько чувствуя, что, может быть, сейчас, в эти самые минуты, этим ночным разговором невидимо закладывается фундамент их будущей дружбы.

- Странно... - проговорил Расим таким голосом, как будто сказал-произнёс он это сам себе - не Димке.

- Что тебе странно? - невольно напрягся Димка.

- Ну, это... как всё совпало... - Расим на секунду умолк, что-то думая-соображая. - Эти двое ко мне пристали, докопались до меня - чтоб я с ними пошел в их номер... я говорю, что я не могу - что я спешу, а они говорят, что всего на минуту надо, что они мою "симку" вставят, позвонят одной девчонке, и всё... ну, потом угрожать стали - говорят: или сам иди, или, говорят, мы тебя заломаем, силой поведём, если ты, говорят, такой жадный... при чём здесь жадность? - сам у себя спросил Расим. - Ну, и вот... я один, а их двое, и оба они старше меня - оба сильнее, чем я... говорят мне: "заломаем, если сам не пойдёшь"... и тут я подумал... - Расим на секунду запнулся - умолк, снова что-то соображая. - Тут я подумал: хотя б ты появился... и - через пять секунд появляешься ты - выходишь из лифта... прикинь, как всё вышло! - Расим произнёс, и не просто произнёс, а невольно воскликнул последние слова с такой интонацией, как будто он сам не мог поверить, что так получилось - так всё вышло.

- То есть... - Димка, стараясь говорить максимально нейтрально - делая вид, что всего лишь переспрашивает, уточняет, одновременно с этим почувствовал, как в душе его жаром полыхнула благодарность Расиму - благодарность за то, что он, Расим, оказавшись в такой непростой для себя ситуации, подумал о нём, о Димке... блин, до чего ж это было приятно - просто кайф! - Ты подумал... обо мне подумал - подумал, что б я появился...

- Ну! И ты появился... прикинь! - воскликнул Расим, невольно приподнимаясь на локте. - Как так вышло? Как в сказке...

- Ну, совпало... состыковалось одно с другим, - проговорил Димка, тщательно подбирая слова.

- Понятно, что совпало... - согласился Расим. - И всё равно... всё равно это вышло странно - всё получилось, как в сказке...

- Всё получилось, как надо... - твёрдо проговорил Димка, вкладывая в свои слова скрытый, потаённый смысл - ликуя в душе, что всё действительно произошло, всё получилось т а к, к а к н а д о.

- Ну-да, - согласился Расим. - Если б не ты...

В попку!
Минет
Групповой секс
18 лет
Лесбиянки
Гомосексуалы
Бисексуалы
Студенты
Потеря девственности
Случай
Служебный роман
Свингеры
Измена
Инцест
Наблюдатели
По принуждению
Фантазии
Экзекуция
Подчинение и унижение
Романтика
Остальное
Классика
Поэзия
Эротическая сказка
Странности
Юмористические
Жено-мужчины
Зоофилы
Клизма
Пожилые
Золотой дождь
Фетиш
Традиционно

Добавить рассказ
Напишите нам